+3#Опи сание картины Карла Брюллова: Портрет писателя Нестора Васильевича Кукольника (1836) —
Третьяковская галерея29.01.2014 14:53
К.П. Брюллов стремится создать образ поэта-романтика. На портрете личность противоречивая, живущая в мире эмоций и грез, склонная к мечтательности и меланхолии, с налетом разочарованности в жизни – именно таким видела истинного творца эпоха романтизма. Ощущение недоговоренности и таинственности усиливает сумрачный колорит. Эффектная игра теней и загадочный пейзаж: облупившаяся стена, ребро пирамиды – знаки безжалостного времени. В глубине одинокий парус – символ непонятой души поэта. Сам Н.В. Кукольник представлен красавцем-денди (современники говорили, что он был очень некрасив), с ироническим взглядом исподлобья – живое свидетельство того, что модная разочарованность к тому времени стала правилом игры. Это отметил И.И. Панаев – в юности поклонник, позже творческий антагонист Кукольника. Он создал литературный портрет своего бывшего кумира, напоминающий брюлловский:" [...] Между тем длинный человек уединился в собственное величие, понял тщету земного; он исподтишка лукаво улыбается и думает: "Ждите, ждите моей поэмы, друзья мои, и смотрите на меня с надеждою, я проведу всех вас! Я буду жить теперь не для вашего удовольствия, а для своего; я окружу себя [...] всеми возможными талантами, на которых только обращено внимание; из них я составлю блестящую рамку для своего собственного портрета, и мной вы будете любоваться и говорить про меня: он друг такому-то первому художнику, такому-то первому композитору, он везде знается с "первыми"!"
Комментарии
Сам Н.В. Кукольник представлен красавцем-денди (современники говорили, что он был очень некрасив), с ироническим взглядом исподлобья – живое свидетельство того, что модная разочарованност ь к тому времени стала правилом игры.
Это отметил И.И. Панаев – в юности поклонник, позже творческий антагонист Кукольника. Он создал литературный портрет своего бывшего кумира, напоминающий брюлловский:" [...] Между тем длинный человек уединился в собственное величие, понял тщету земного; он исподтишка лукаво улыбается и думает: "Ждите, ждите моей поэмы, друзья мои, и смотрите на меня с надеждою, я проведу всех вас! Я буду жить теперь не для вашего удовольствия, а для своего; я окружу себя [...] всеми возможными талантами, на которых только обращено внимание; из них я составлю блестящую рамку для своего собственного портрета, и мной вы будете любоваться и говорить про меня: он друг такому-то первому художнику, такому-то первому композитору, он везде знается с "первыми"!"